Какие еще сюрпризы может преподнести интенсивный сад, чем удивить? Александр Акимович Акимов, индивидуальный предприниматель из станицы Ленинградской, видит свой яблоневый сад плодовой стеной. Экономика которой практически вдвое перекрывает стандарт — с гектара!
Ноу-хау Акимова стало одной из госпрограмм с солидной финансовой поддержкой… в Италии: целый год ученые Мекки мирового садоводства изучали молодой российский сад кубанской глубинки. А в середине лета этого года в сад Александра Акимова высадился десант плодоводов ЮФО: ожидали шестьдесят участников — приехали около трехсот. Кто не успевал — добрались вертолетами. Чтобы увидеть в работе современную технику, ставшую уже знаменитой плодовую стену Акимова и, конечно, попробовать кубанских яблок нового урожая и натурального яблочного сока прямого отжима. Его вкус запоминается навсегда, как и всё настоящее.
Всякое начало трудно
Вопрос о том, с чего начать, интересовал многих. Проекты новых садов есть сегодня во всех регионах России. И Акимова зовут уже и на Алтай, и в Белгородскую область, и в Адыгею. Но старт, начало у всех одно:
— Обследовать почву, нужна пятилеточка по погодным условиям, подобрать сорта очень правильно, чтоб не экспериментировать, как мы шли — врукопашную. Собирайте пятилетнюю информацию по земле и погоде,— таково мнение Александра Акимовича.
— С каких сортов вы начинали, и что сейчас у вас?
— У нас 22 сорта в саду — это очень много. Для промышленного производства столько и не нужно: четыре основных сорта — мы просто долго регионально искали и привязывали сорта. На одном гектаре это сделать невозможно для работы опрыскивателя.
Самое главное наше достижение — моноблоки. Вот это всё — моноблок. Раньше у нас наука утверждала, что нужно четыре ряда того, два ряда того — только так будут расти яблоки. Здесь мы доказали: вот это всё — «гала» («гала шнига» — окрашенная «гала» — будет хорошо румяное яблоко) и только с краешка (крайние возле проволоки) и внутри каждое десятое дерево — опылитель. Нам легко работать, мы легко защищаем сад, легко убираем.
Без опыления дерево не будет работать. Вот «джаромины» — красные сорта, вот с краешка — зеленые, видите, стоят. Это я примерно говорю — сорта нужно подбирать. Это будет темно-темно красный сорт, а с краешка — зеленое, и каждое десятое дерево будет зеленое.
Мы учитываем, что есть остаточные свойства у препаратов. И если саженцы стоят поздние и ранние, а препаратами работают на поздних, ранние нахватаются этой защиты, а каждая защита — максимально девять дней. Надо, чтобы она вышла, чтобы ее на прилавок не подать. То есть то яблоко надо собирать, а это еще должно висеть.
А когда стоит моноблок — один сорт, опылитель (обязательно гораздо позже!), мы в моноблок зашли — отсчитали по времени — всё. Потом везем в лабораторию, проверяем. А это позднее — оно висит.
Начать сад с чистого листа не всегда получается.
— Вот здесь была мусорка,— показывает Акимов. — Мы договорились с брюховецким мусороперерабатывающим предприятием и вывезли отсюда около 1800 тонн мусора: и навоз, и бутылки, и склянки, и банки. Вычистили пруд, запустили воду, дали родникам большой ход — здесь очень приток хороший. Воду пустили по кругу.
Здесь хорошая глубина — 16 метров. И если закрыть шлюз и поднять уровень воды, она будет очень чистая.
Интенсивный сад — это «капля», капельное орошение, азы которого Акимов постигал в Израиле, продолжает совершенствовать в хозяйстве:
— Будут стоять антенны, и человек сможет включать и выключать подачу воды из офиса. Радиосигнал придет — гидрозапор открывается, и специалист видит: вода пошла, сколько ее через датчик прошло — всё, пора выключать.
— А кому поручена эта ответственная работа сегодня?
— У нас есть узбек один — Боря. Когда он приехал сюда, совершенно не говорил по-русски. Сначала его поставили баранов выращивать для столовой. Но смотрю по глазам — умный пацаненок. Посадил его в машину и учил этого парня гидравлике, то есть тому, чему меня израильтяне научили. Я устал воевать с нашими инженерами — теми, которые приходят с красными дипломами: всё у них «окей», пятерки, но они не слышат тебя, хотя даю готовую науку.
Гидравлику изучает один из наших агрономов, выпускник КубГАУ Николай Стрелюк. Это уже из современного поколения молодых людей, которых мы вынимаем из состояния комы и превращаем в настоящих агрономов. Я с ними общаюсь немножко по-отцовски иной раз, а не по-учительски. Не обижаются, понимают, что в первую очередь это нужно им.
По человеку видно, что слышит тебя, и тогда не жалко ему отдать всё, что умеешь.
— Что вы ему поручили?
— На сегодня изучает, следит и контролирует ситуацию с поливом, он обучен приборам. Его натаскивают в теме полива. Это очень важно — полив и питание растений. Но параллельно, когда идут семинары, совещания по растениям, обязательно присутствует и впитывает в себя. И двигается дальше.
— А ваш первый сад — какой он был? С чего начинали?
— С остатков, какие в хозяйствах были,— всё подбирали. Первая высадка — двадцать гектаров. Очень большие пересортицы. А вот это итальянские саженцы — против наших на три года меньше любых тех однолеток, но результаты у них совершенно другие!
Как ускорить плодоношение молодого сада? Поехали просить совета и помощи у ученых.
— Они нас заставили работать днем и ночью и потом… разбежались,— вспоминает Акимов. — Получили мы деревья-змеи. То есть они пытались нас механически заставить вызвать боковой рост, а для этого всего-навсего надо было сделать ожог в точке роста: дерево оттормозилось бы, и в это время проклевываются ветки. Они нас заставляли их гнуть. Вот представьте: каждое дерево согнуть! Потом мы сидим: «Але! А когда отпускать нам их?» — «Ну когда… Та мы щас посмотрим…» Пропали… «Отпускайте!» Отпускаем! «В обратную сторону давай!» И вот таких мы выращивали тысячи… Это был процесс просто глобальный. На нас экспериментировали. Ох и глупые же мы были тогда!..
Но на сегодня они больше 45 тонн не дают. Там полив, вода — всё есть. Но их надо заменять. Хотя… пока мы с этой экономикой согласны: экономика в 45 тонн дает хорошую зарплату.
Но какие перспективы у такого сада?
Плодовая стена
— Потому мы науку сюда и звали. Несколько лет подряд звали, звали, но они никак не соберутся — видно, некогда. Ни в поле, ни в сад никак не приедут. Наверное, есть другие какие-то обязанности,— разводит руками Акимов.
Где учатся наши фермеры, индивидуальные предприниматели? На выставках.
— С немцами случайно на выставке познакомились: они приехали, посмотрели, привезли машины. Раньше у нас деревья были «елка», «веретено». Сейчас мы делаем
плодовую стену: мы частично урожай потеряли в этом году, зато модернизировались. Дальше мы работаем метелкой — это орудие, которое весной обметает цвет. Лишний. Чтобы регулировать, не применять химпрепараты для прореживания. Потому что перегрузки деревьев сумасшедшие: эти деревья, если их отпустить сейчас на волю, нагрузятся, но калибра мы не дадим.
Есть всего пять дней для того, чтобы сделать выбойку в цвете. Это «розовый бутон» называется. Поэтому мы вынуждены были добрать больше машин: две машины взяли — не справляются, взяли еще три машины. Позже если пойдет машина, будет кривое яблоко: то есть если мы на день позже уйдем, яблоко будет травмироваться. Казалось бы — как: яблока нет, цветочек, а всё происходит на молекулярном уровне…
Здесь «метелкой» мы обметали — даем этим деревьям набрать силу. Можно их просто задергать: как ребенку дать два ведра воды — и пусть идет, несет. Ну что с пацана потом будет? Когда позвонок подорвет, руки порвет, мышцу потянет.
После метелки невозможно найти из одной точки роста больше 2—3 яблок. Два яблочка — это то, чего мы добиваемся. И немцы нас вывели на эту тему. Эта машина без рисков, химических обработок. Яблокам еще расти три месяца. Они будут ровные и вырастут вместе.
Здесь было их по пять. Три цветочка убрала, то есть машина прошла, и два-три — это очень хорошо, а пять уже тяжело будет, сокодвижения не хватит для того, чтобы выйти в нормальное состояние и вырастить калибр первого сорта.
У нас на всех сортах, когда их купили, всё обработать не смогли, были перегрузки, и яблоки друг друга выталкивали — не развивались. Яблоко начинает расширяться — куда ему деваться?
Нам надо учиться лишнее убирать. Вот текущий год мы этому и посвятили. Мы посвятили переводу садов на стеновую обрезку, уйдя от «елочки», «веретена».
Здесь идет закладка. Вот яблочко, вот яблочко, вот яблочко… На этой ветке будет около восьми яблок. И этого достаточно. Зато на вот этой, она уже формируется, около тридцати яблок.
Это уже идет закладка почки будущего года — в следующем году здесь будет из яблок стена стоять. Яблоки будут висеть здесь всплошную. И все прутики вот так должны отогнуться — они будут нагружены и должны превратиться в работяг.
— Сколько им?
— Третий сезон они стоят с окулянтов. Был вот этот корень, вот здесь была привита почка. И вот они на месте уже выросли в эти деревья. Это очень сильно растущий сорт «фуджи».
Немецкие машины оказались покрепче и поэффективней в плане среза. И итальянцы здесь обратили внимание на очень хорошую заживаемость — два ножа навстречу. У итальянцев идет встречный нож, один нож движется.
У этих два ножа и срез получается очень четкий, дерево безболезненно переносит его, сокодвижение останавливается хорошо, от итальянских более рваные раны и сок долго течет.
— А высота плодовой стены?
— Она зависит от уборочных машин. Мы высоту будем держать четыре метра. Раньше нас убеждали, что это невозможно, что надо делать 2,5 метра. Ерунда: сейчас достаточно орудий, есть платформа самодвижущаяся, и люди со стремянками по саду у нас не ходят.
Сами скобы производим. Делаем сами эту подвязку. Привезли полностью автоматизированный станок из Англии — скобу выдает. Легко цепляемая, и ее можно переставлять.
У нас цель дорастить и пристегнуть вверх. Обмели — и даем рост, мы создаем плодовую стену. То, что сейчас теряем, за один год вернем.
— Какая жизнь этого сада?
— Двадцать лет, люди держат и двадцать пять. Двадцать лет он работает легко. Конечно, надо было это всё переложить на науку. И итальянцы прислали своих агротехнических инженеров, которые установили экраны (телевизоры они их называли): в течение полного года следили за растениями в загущенных высадках. Всё, что происходит с корнями,— это всё в закрытом цикле, он в каждую минуту видит, что происходит.
— На ваш семинар приехали несколько сотен человек — значит, есть желание у людей прийти в садоводство? Ведь это не на один год — многолетние насаждения.
— Они должны получить какие-то гарантии. У нас было 65 тысяч — субсидии по высадке, добавили. Мы уже готовы, сад пришел к стене. И мы со следующего года можем включать вторую передачу.
…Успех окрыляет: уже Акимов и айрширов из Ленинградской области завез — сыры варить собрался, и крытый картодром для детворы на месте бывшей свалки строить. Ну и свою детвору надо поднимать: полмиллиона саженцев у Александра Акимовича сегодня — его молодой сад.
«Куда ты денешься теперь, ты приковал себя к этой земле!» — недобрые, вперемешку со злостью и завистью эти слова Акимову приходилось слышать не раз. Юридическое образование пришлось получить, чтобы в тяжбах разного рода участвовать. Брал заброшенные сады, не обремененные ничем земли, вырастил на них сад, а теперь от него требуют «освободить охранную зону газопровода». Случай громкий и по краю не единственный, но от этого-то не легче…
Гринсад
Заочно мы познакомились с Акимовым на «Кубанской ярмарке» в 2014 году и очень надеемся увидеться снова: мимо его соков (яблочных, конечно же) не пройдешь. И столько довольных детских мордашек где еще было увидеть: очень вкусно!
Не один год принимала участие в дегустациях краевой программы «Качество», и таких замечательных соков, увы, пробовать не приходилось. Они не только в бутылках — коробки bag-in-box по достоинству оценили бы в любом детском саду.
— Почему сады колхозов обрушились, стали не нужны? Потому что с них не получишь мегаприбыли. А у нас же на «мегу» всё заточено было, особенно в начале,— размышляет Александр Акимович.
Если делать из нашего яблока концентрат для восстановления, с одного литра концентрата можно произвести 4,5 литра сока, а из китайского — 8—8,5.
И многие брали китайский концентрат, потому что там очень много дикого яблока: люди пришли, по яблоку бросили — их миллиард, гора и набралась. И они его тут же строгают, в горах, на побережье. Стоят «Виганды» на дровах — дешевые проекты. Всё это вываривается, грузится в баржи — и всё, дальше турки покупатели.
Стали разбираться. Мы купили «Виганды» эти же — немецкие, чтобы производить здесь, колхозам как-то помочь: они сдать в продажу яблоко не могли, а садов было много. Чтобы они могли как-то заработать, давайте в сок превратим, раз так хранить не можем.
Концентрат — хорошо, что для этого нужно? Мы в Германию — заказываем эти «Виганды», чтобы начать производство.
И когда кинулись — в чем проблема — концентрат всё равно не берут! «Ваш слишком сладкий!»
Вот так, врукопашную, и идет Александр Акимович Акимов по жизни. В шесть лет стал самостоятельным, когда умер отец. Трактористом-машинистом, выпускником местного училища, стал победителем жатвы — получил автомобиль. Проехал на нем триста километров — и ушел в бизнес. Помнит, как сдавал первые налоги: кулек квиточков и столько же — денег.
Он уезжал — и возвращался. Чтобы посадить свой сад, которым гордятся теперь его дети.
— Дочь и сын работают здесь и знают о деревьях практически всё,— рассказал
Александр Акимович. — Внук — он тоже садовый человечек: родился — первая куда экскурсия была? В сад!
И всё, что здесь происходит, взаимосвязано.
— Мы и людям рабочим так говорим: доносим, зачем он делает эту операцию. Не пойди и сделай, а зачем ты ее делаешь. Вот девчата, которые у нас пять — шесть лет работают, могут поспорить с любым агрономом, даже с деканом факультета,— считает Акимов.
Но пробиться с его чудо-яблоками и натуральными, без консервантов, красителей, ароматизаторов соками по-прежнему непросто. Вот что рассказывает Александр Акимов о любимом желтом яблоке:
— «Голден» зимой просто метут: дай — и всё! У «голдена» чуть ошибся — сетку получил. Хотя за границей сетку наносят — на глубину коры. Но зато рыжина, опасность горькой ямчатости уходит.
Сети кричат: дай мне зеленый «голден»! Ну не может быть «голден» зеленым! Это только «раш», «голд раш» — он никогда не желтеет. Но нет калибра в «раше». А сети заточены на иностранщину — на Польшу, и вот они: «голден» должен быть зеленым! Да он и есть «голден» — солнечное яблоко! Он желтый! А сети не берут. И мы вынуждены продавать его по рынкам: Сибирь, Север. А Москва и Питер желтый «голден» вообще не берут: их научили так понимать. Сети заточены на Польшу, а там другие «голдены». Польский «голден» ешь — и ты его не слышишь.
— Сейчас вот этот сад переведен уже в питание, он полностью на «грин» — мы зарегистрировали «гринпрепараты» — органика,— рассказывает о новом уровне в жизни своего сада Акимов.
Вот такое рукотворное чудо — уникальный яблоневый сад заложен, растет и плодоносит на севере Кубани. Сад самых сладких и красивых яблок — более двадцати сортов, на любой вкус:
— На сегодня мы кормим своими яблоками 12 млн человек. А вообще, можем накормить в России около 22 млн человек — это по предварительным подсчетам.
Марина МАКСИМЕНКО
Фото Владимира СЕМЕНЦА
