В Краснодарский академический театр драмы имени М. Горького вернулись «Мещане» Алексея Максимовича, чье имя носит эта труппа. Если верить пресс-службе театра, когда-то с первой пьесой еще неклассика театр впервые встретился с публикой и вот в свой 99-й сезон вновь обратился к ней на основной сцене. Однако, как и спектакль вековой давности, о котором доподлинно мало что известно (революция, Гражданская война, потом Великая Отечественная стерли архивы), эта премьера «сцен из семейной жизни» не из числа тех, что станет легендой.
Действие первое, многообещающее
Минувшей весной главный режиссер Московского театра на Покровке Геннадий Шапошников — постановщик «Мещан», знакомый публике драмтеатра по «Поминальной молитве» Г. Горина был среди участников лаборатории «100% Горький» к 150-летию пришедшего на Кубань из Крыма батрачить, строившего здесь дорогу на Джанхот, принимавшего роды у рыбачки и сидевшего в тюрьме под Майкопом Алексея Пешкова.
Тогда трио режиссеров представляло свои быстрые эскизы, публика голосовала, стать ли им полноценными спектаклями. Тогда-то и состоялась первая встреча едва нарождавшегося спектакля с публикой: натиск обаяния режиссера, много иронии в общении с артистами и зрителями, стремительно-точная работа с актером обещали сценическую удачу.
Надеяться на чудо появления если не выдающейся, то знаковой для театра работы позволяло и имя бенефицианта — народного артиста РСФСР Анатолия Горгуля, занятого в роли Василия Бессеменова: кому, как не Анатолию Сергеевичу, «уходящей натуре» драмтеатра, соединяющей великую мхатовскую школу и мощь зрелого актерского дара, посильно воплотить на сцене одного из важнейших героев-антигероев русской драматургии?
Действие второе, удивительное
«Были отец и дети, и вдруг — две правды!» — говорит Василий Васильевич Бессеменов в написанных 117 лет назад «Мещанах» — пьесе о том, как слом эпох меняет социальные роли, но родители и потомки, как и в любые времена, конфликтуют по принципу «верхи не могут, а низы не хотят»… Конфликт в одной отдельно дореволюционной взятой семье среднего класса разворачивается в странной декорации (художник Театра Романа Виктюка и постоянный соавтор режиссера Владимир Боер): с «мебельным» намеком на эпоху и такой громоздко-несуразной, что кажется, ей-богу, лучше бы играли на черной выгородке.
Едва слышимая из зала на сдаче перед зрителем с самого начала проходит галерея персонажей в почти исторических костюмах (добротная работа художника Ирины Шульженко), которые несут горьковский текст, не объясняя связей, конфликтов и характеров — и не сплетая из них холст действия. Впрочем, эта линейная «презентация» тех самых «низов и верхов» с непреодолимой пропастью между ними всё же таит приятно удивляющие неожиданности.
«Мещане» неожиданно оказались тем спектаклем, где сквозь спорное распределение женских ролей, поначалу звучащих одинаково, вдруг прорывается почти водевильная, характерная Елена (заслуженная артистка Кубани Юлия Романцова) — и рождается пусть робкий, но сценический союз характеров с бывшим студентом Петром (очень достойная работа Арсения Фогелева). Характерно, ярко, чуть утрированно выписан воспитанник Бессеменова Нил (аплодисменты Александру Крюкову), чей герой, кажется, один силится объяснить нам корни конфликта.
Действие третье, наводящее на размышления
К финалу, когда режиссер являет нам сцену сколь странную, столь и пошлую: дети Бессеменова в голубых одеждах под музыку странно-пафосную, словно мученики, обнимают отца, ловишь себя на мысли, что первая, эскизная встреча с «Мещанами» была куда как интереснее: тогда на сцене пульсировала жизнь и звучали вечные вопросы без ответов…
Конечно, «Мещане» обрастут плотью: сыграются и сложатся, обретут своего, пусть и малочисленного (потому что взыскательной публике постановка будет скучна, а в главного адресата — «племя младое, незнакомое» она тоже не попадает, поскольку не говорит с ним языком современным) зрителя. Публика пойдет «на Горгуля» — артиста, держащего этот спектакль с первых минут, складывающего вместе с актерами среднего поколения (тот же Тетерев заслуженного артиста России Олега Метелева) пазл горьковского текста.
Грустно лишь, что годы и даже десятилетия идут, а положение театральных дел в драмтеатре не меняется: что заезжие «варяги», что свои «греки», директораты старые и новые, как ни силятся, но так и не могут даже на расстояние вытянутой руки приблизиться к той эталонной планке русского психологического театра, что когда-то была задана здесь Михаилом Куликовским и Рудольфом Кушнаревым. Почему? А вот это уже совсем другой вопрос.
Анастасия КУРОПАТЧЕНКО
Фото Юрия КОРЧАГИНА
