Это хорошо понимаешь, когда бродишь по улицам вечного города, где можно увидеть мраморные бюсты грозных правителей Древнего Рима, при одном имени которых, вздрагивал мир.
Проходили века, эпохи. Одни скульптуры с уходом правителя в иной мир новые правители приказывали разбить, разнести в куски, растереть в пыль. Другим повезло больше. Их не тронули, и они пережили тысячелетия, давно превратившись из портретов грозных правителей, призванных напоминать свободным согражданам и остальным покоренным народам, кто ныне главный управитель мира, в произведения искусства, и не более того. Причем высочайшего. Самого демократического. Потому что общедоступного. Хочешь, идя по улице, где находится скульптура, бюст или композиция,— смотри. Не хочешь — не смотри. Оно есть не просит. Но убери его — и чего-то станет не хватать. Искусство не хлеб. Но и без него тоже как без хлеба. Духовного. Памятниками удобно любоваться под открытым небом. Для этого не надо идти в музей, толпиться в очереди туристов, платить за вход, выслушивать мертвые лекции экскурсоводов.
То ли дело скульптура на улице. Не просто удобно: подходи и рассматривай со всех сторон. Она не теряет достоинств высокого искусства. И в силу того, что находится на площади или улице, свободна для доступа и обозрения всех желающих. Можно тысячу раз пройти мимо и не заметить, что на тебя взирает император Август или Веспасиан, Александр Македонский или Софокл, Еврипид. Но однажды ты вдруг обнаружишь, что кто-то пристально смотрит на тебя. Ты остановишься в недоумении на пустой улице, оглядишься — и твой взгляд встретится со взглядом Цезаря, Калигулы, Нерона или Цицерона, давшего пример полнейшего равнодушия к наживе, пример человечности и добропорядочности. И укоришь себя, как мог не замечать этого раньше. И откроешь для себя магию скульптуры. Ее демократичность вследствие общей доступности для всех.
А потом поймешь и ее великую воспитательную роль. Воспитание высоким искусством древних мастеров. У них учились последующие поколения скульпторов работать над материалом. Одухотворять его. Как одухотворяют нас творения Микеланджело, Леонардо. Они могли извлекать из камня вечную жизнь. Эпоха Возрождения в XIV веке началась с открытий археологов скульптур античного мира. И они поразили дикую Европу и заставили ее сначала подражать, а затем и самостоятельно творить. Но античное искусство, как вечный ненавязчивый учитель, остается непревзойденным.
Это особенно ясно понимаешь в музее известного датского скульптора Торвальдсена в Копенгагене, который поставил себе задачей творить строго по канонам древних скульпторов. И создал свою галерею — слепок античных скульптур. Они замечательные. И всё же ты сразу понимаешь, что это не антика. Это вторично. Учиться надо, но усвоив их уроки и опыт прошлого, идти дальше своим путем. Как пошел швед Миллез, чья скульптура украшает вход в блок зданий ООН в Нью-Йорке. Я в Нью-Йорке не был. Был в Стокгольме, в музее скульптуры Миллеза под открытым небом. Это здорово. Летящие эльфы, люди — взрослые и дети, поднятые на высокие столбы, их трудно назвать колоннами. Скорее, все-таки столбы ровные и высокие, как сосны в лесах Швеции, родины великого шведа. Он поднял свои скульптуры высоко над людьми, вечно спешащими, обуреваемыми проблемами, или, наоборот, лениво, расслабленно расхаживающими по тротуару, и эта картина незабываема. Как незабываемы чугунные скульптурные композиции норвежца Вигеланд. Они обрамляют дорогу, идущую вверх, к его главному творению — столпу человечества, взбирающемуся, карабкающемуся вверх к небу, к цивилизации. К самим себе.
Его скульптурные произведения по сравнению с легкими, почти воздушными эльфами Миллеза тяжелы. Но ты забываешь об этом, когда видишь композицию «Дети, играющие в ветвях чугунного дерева». Норвежец слил своих героев с окружающей природой. Что мы и она — это одно целое. Гуманно и всегда современно.
Мастерство скульптора тяжело. Ограничено в использовании средств. Глина, цемент, камень. Скульптор — глиномес, а уж потом всё остальное. То ли дело живопись: ее возможности безграничны. Поражаюсь. Как зная это, кто-то все-таки осмеливается взять руки кусок мрамора или гранита и извлечь, высечь из него нечто. Портрет человека, бегущего зверя. Помните смертельно раненную львицу неизвестного ассирийского скульптора, который сумел показать ее боль? И больно становится вам. Работа мастера, которой больше двух тысяч лет, волнует нас и сегодня, призывая нас оставаться людьми. Искусство, как и образование, а то и другое — культура в широком смысле, не могут быть идеологически и политически нейтральными. Это иллюзия. Любой недолговечный идеологический вакуум будет заполнен. Но когда и кем? Вот вопрос.
Мы недавно пытались доказать обратное. И продолжаем доказывать, отодвинув искусство на обочину. Литературу, музыку, живопись. Скульптуру. Уравняв их с обществом собачников, пчеловодов и прочих. И что получили взамен?
Где современные Шолоховы, Леоновы, Цветаевы, Твардовские, Петровы-Водкины, Коржевы, Вучечичи, Мухины? Где великие лицедеи русского театра: Смоктуновский, Яшин, Ермолова и сонмы других, истинно народных, глубоко любимых и почитаемых народом? Сегодня чуть ли не каждый день награждают новоделов литературы, искусства. Дают звания народных. А кто их знает? Конечно, понять власть можно, выполов настоящее искусство, кого-то надо же награждать взамен. Тех, что есть. Иных уж нет. Что породили, то и получили. И награждают, вызывая недоумение общества.
Пока государство не возьмет под свое крыло, как это было раньше, культуру в широком смысле слова, иного не будет. Без подлинной культуры не будет и движения общества к новым высотам цивилизации. Мы ничего не сможем толком сделать.
Их всех заменили бездарные литературные и прочие подмастерья. Безголосые мега- и суперзвезды эстрады, заменившие собой всю богатейшую русскую культуру. Бездуховных, алчных, жаждущих денег и бесконечного праздника и бесконечного поклонения толпы. Чего ж удивляться, что многие из них, чуть повеяло в обществе проблемами, бросились наутек за рубеж, где они, бесталанные, корыстные, жадные до беспредела, оказались никому не нужны. А любящая их, взращенная ими далекая от понимания настоящего искусства молодежь недоумевает, как это их обожаемые кумиры кинули их и позорно сбежали за жалкими западными подачками.
Как сегодня живут писатели, для которых неизменен и сегодня принцип «в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»? Как живут сегодня композиторы, для которых образцами служили творения Чайковского, Мусоргского, Шостаковича и других композиторов без поддержки государства? Как живут, вернее выживают, кубанские художники, скульпторы, которых в Краснодарском отделении Союза художников России более трехсот членов? Перебиваются на выставках-продажах своих произведений. Покупательский спрос невелик. Вот и перебиваются мастера кисти и пера с хлеба на квас. И всё же пытаются творить. Один из этих творцов сегодня юбиляр. Алан Петрович Корнаев. Ему 22 июня семьдесят. Корнаев — скульптор. Родился в Осетии. Учился в прославленном Московском государственном художественном институте имени В. И. Сурикова. Полвека — с 1977 года — живет в Краснодаре. Это годы, вместившие творческие поиски себя, своего пути в искусстве скульптуры, обретения и потери, победы. Корнаев с лихвой познал на себе прелести свободной экономики, экономических реформ, расцвета либерализма. Где одновременно много говорили о правах человека, моральном векторе в политике, доведенной до голодных бунтов шахтеров, а потому непонятной и неприемлемой обществом, для либералов же по-прежнему либеральные идеи — компас в море политического прагматизма.
Но не сдался в угоду времени. И никогда не жалел, что посвятил жизнь скульптуре. И продолжал работать. Ныне автор более трех десятков проектов памятников, которые установлены в Краснодаре. Лауреат премии администрации Краснодарского края. Удостоен золотой медали Академии художеств РФ и Гран-при краевого биеннале за монумент «Древо скорби», посвященный памяти жертв терроризма в Беслане. Работа выполнена мастером совместно со скульптором Заурбеком Дзанаговым.
Корнаев еще в институте усвоил истину, высказанную великим Микеланджело: лучшие образцы живописи приближаются к рельефу. То есть к трехмерности изображения, на которое способна только скульптура. Поэтому Микеланджело считал скульптуру высшим проявлением искусства. Алан Петрович считает, что камень, медь, бронза, чугун, любой другой материал бросает скульптору вызов. И он обязан его принять.
Сегодня Алан Петрович — ведущий скульптор юга России. Его работы приобретены музеями и частными коллекционерами России и зарубежных стран. А он, приступая к новой работе, чувствует себя неуверенно и вечно сомневается, как истинно талантливые люди. За годы работы в Краснодаре более трех десятков его скульптур украсили столицу Кубани. Среди них галерея выдающихся сынов кубанского казачества: выдающийся статистик и историк Ф. А. Щербина, атаман Кубанского казачьего войска генерал Рашпиль, многое сделавший для мирного обустройства жизни казаков. Героям почти забытой нами Первой мировой войны, на которой наши пращуры совершили немало подвигов во имя Отчизны, не жалея живота своего. Корнаев — автор памятника генерал-лейтенанту, главнокомандующему войсками юга России в годы Гражданской войны Л. Г. Корнилову, до конца оставшемуся верным присяге.
Знаю судьбу этого памятника. Как не просто властям края далось это решение — установить памятник погибшему на окраине Екатеринодара генералу от единственного шального снаряда. Что это было: рок или мистика? Не случись этого, неизвестно, как бы еще повернулась история Гражданской войны.
Памятник Корнилову установили у самого края небольшой площади. На выезде из Краснодара. Его практически не видно прохожим или проезжающим рядом автомобилистам. Дань компромиссу. Неужели мы и вправду такой непримиримый народ? В Германии в 1918 году тоже грянула революция. Но ненадолго. Немцы быстро сумели между собой договориться. Сумели примириться и участники Гражданской войны в Испании. Там стоят общие памятники жертвам гражданской смуты. Там трезво рассудили, что и с одной, и с другой стороны воевали испанцы. В гражданской войне нет победителей. А потому и поставили общие памятники. А что нам мешает также взглянуть на события столетней давности и примириться с историей? Это наша общая история. Наша общая судьба. И беда. Мы один народ и другим не станем.
Генералы Алексеев, Деникин, Корнилов — все выходцы из простого народа, все достигли больших высот, поднявшись по служебной лестнице. Все трое стали участниками исторического разлома страны. Без них невозможно представить историю гражданской смуты в России. Корнилов был последним участником кровавой драмы. Блестящий офицер, разведчик, тонкий знаток Азии, автор военных записок о Центральной Азии, фигура, достойная приключенческого фильма.
Скульптор изобразил его в солдатской шинели, смело шагающим навстречу неизвестности, готовым к борьбе.
Думаю, Корнаеву стоило серьезных размышлений, прежде чем взяться за осуществление памятника генералу, учитывая, что часть кубанцев всё еще остается под влиянием левых настроений в обществе. Но главное, что памятник стоит. И значит, подвижки в настроении людей все-таки налицо.
Я познакомился с его работами еще в самом начале девяностых годов минувшего века. Корнаев тогда отдал дань увлечения африканской скульптурой: яркой, динамичной, удивительно разнообразной и в то же время несущей присущие ей черты. Африканскую скульптуру не спутать ни с какой другой. Корнаев в какой-то момент понял, что работы в духе африканской скульптуры вряд ли найдут понимание в иной культурной среде, где живут веками другие — европейские, античные традиции. Мы не Африка. Мы Европа. И Корнаев обратился к европейской классической скульптуре. За полвека стал ведущим скульптором Кубани. Более трех десятков проектов осуществил в столице края.
Помню, когда в начале нового тысячелетия был объявлен конкурс на памятник гениальному полководцу Александру Суворову, собственноручно начертавшему план будущего города Екатеринодара, Корнаев серьезно работал над моделью двух памятников полководцу. Совершено разных. Один — тот, что победил на конкурсе и теперь стоит рядом с военным институтом. Памятник передает высокие помыслы полководца, много сделавшего для процветания России. Его лицо полно жизни и энергии. Но скульптор показывает нам не героические черты военачальника, а государственного мужа, стремящегося обустроить мирную жизнь края. В его облике полная уверенность, что его замысел о возведении казачьего града будет непременно осуществлен.
Другой памятник более бытовой. Усталый полководец, возможно после очередного военного дела, сидит на барабане и размышляет о грядущих сражениях. Лично мне второй памятник понравился больше. Скульптура компактна. Ее можно обойти со всех сторон и рассмотреть. Не потому что первый плох. Нет, он хорош, но традиционен. Второй — более самобытен. Более человечен. В этом произведении чувствуется и мышление скульптора, настолько всё изображенное мастером устойчиво. И надежно «закреплено» в пространстве. Подобных памятников нет ни на Кубани, ни в России. Жаль. Мог бы быть в Краснодаре. Уверен, он бы привлекал туристов, гостей столицы края. Стал бы украшением города.
Для властей города он был слишком нестандартен, непривычен. Отдали предпочтение стоящему Суворову. Поднятому на постамент. Его можно обозревать издалека. Хорош и постамент с изображением видов края, казачьей топонимики. Помню, Корнаев был разочарован, когда предпочтение властей города остановилось на стоящей фигуре полководца. Но что можно было поделать? Власти подавай привычное. Нет, установленный памятник генералиссимусу хорош. Пожалуй, в Краснодаре две безусловно талантливые скульптуры — Екатерине Великой скульптора Микешина, в исполнении скульптора Аполлонова, и памятник Корнаева Суворову. И всё же сожалею, что не сидит на военном барабане полководец, и в ожидании, что ждет своего воплощения где-нибудь в крае, в местах, тоже связанных с именем Александра Васильевича Суворова. А их в нашем крае еще немало. Как, например, в станице, носящей имя полководца. Хочется верить, что еще пробьет час памятнику Суворову и он выйдет из мастерской скульптора и займет достойное его место в ряду других художественных творений мастера в крае.
Сравнивая две фигуры полководца, нужно сказать, что Корнаев — мастер, упорно ищущий лучшего воплощения своих идей. И никогда не успокаивается. Скульптора-монументалиста привлекают образы сильных людей, государственных деятелей, оставивших след в истории страны и Кубани.
Он и сам сильный человек. Верный своим художественным приоритетам. Уверен, мы еще познакомимся с его интересными работами, которые украсят нашу славную столицу. Не будем забывать, что Алан — сын гор. Над центром Северной Осетии — Владикавказом — гордо и свободолюбиво возвышается непокорный Казбек. Быть похожим на него, стремиться к преодолению себя и достижению новых высот — такие задачи всегда ставил и ставит перед собой скульптор Алан Корнаев.
Виктор БОГДАНОВ
